Милуокский протокол
Так возможно ли вылечить бешенство?
Хрупкая восьмилетняя девочка с забавным хвостиком на голове — это Прешес Рейнольдс (Precious Reynolds).
Она стремительно выбегает из лифта отделения детской реанимации и с нетерпением ждет, когда двери откроются и её впустят внутрь. Туда, где, по всем тысячелетним законам медицины, она должна была умереть. Но не умерла.
Девять месяцев назад, в медицинском центре UC Davis в Сакраменто, штат Калифорния, Прешес сделала невозможное — выжила после подтвержденного случая бешенства, болезни, которая на протяжении всей истории человечества считалась смертельной в 100% случаев.
Сегодня Прешес возвращается в клинику, которая подарила ей второй день рождения, уже не как пациентка, а как гостья. Медсестры, спасшие ей жизнь, встречают девочку с теплотой и радостью, рассказывая о тех днях, когда судьба висела на волоске. Прешес слушает их с вежливым вниманием, но вряд ли помнит кого-то из них. Её взгляд оживляется, когда речь заходит о жизни, которую она снова обрела в родном Уиллоу-Крике, что в Калифорнии. Здесь, на ферме, она живёт с братьями, сёстрами, бабушкой и дедушкой. Чтобы подготовиться к новому сезону детской борьбы, Прешес каждый день бегает по длинной подъездной дороге, а в свободное время участвует в соревнованиях по «катанию на овцах». Недавно ей удалось занять третье место, и с гордостью она рассказывает, как выиграла целых 23 доллара.
Смертельная опасность над Прешес нависла совсем незаметно — в виде симптомов, напоминающих обычную простуду. Но вскоре к ним добавились более тревожные признаки: боль в голове и шее, слабость в ногах. В больнице медсестра предложила ей выпить немного воды, но девочка поперхнулась, не сумев проглотить даже глоток. «Она посмотрела на меня, словно прося: “Бабушка, помоги”,» — вспоминает Ширли Роби, ее бабушка. «Я сразу поняла, что это уже не простуда».
Состояние ухудшалось, и местные врачи приняли решение перевезти Прешес вертолетом в UC Davis. Когда департамент здравоохранения штата узнал о её симптомах и о том, что она прибыла из сельской глубинки, возникло подозрение на бешенство. Лабораторные анализы подтвердили худшее: в крови и спинномозговой жидкости Прешес обнаружили антитела к вирусу. Такое бывает только в двух случаях — либо инфекция, либо вакцинация.
Как позднее выяснилось, несколько недель назад, во время игры около школы, девочку укусила дикая кошка. Никто тогда не обратил внимания на этот случай и даже не подумал начать лечение. Теперь же было слишком поздно для стандартной вакцинации, которую проводят чтобы организм успел выработать иммунный ответ, прежде чем вирус проникнет в мозг. У Прешес уже не было этого времени — вирус уже проник в её мозг.
Ещё недавно в такой безнадёжной ситуации медицина могла предложить лишь паллиативную помощь: седативные и обезболивающие препараты, чтобы хоть немного облегчить страдания. Без лечения даже стороннему наблюдателю смотреть на муки больного невыносимо, не говоря уж про самого пациента.
Люди заболевшие бешенством начинают испытывать мучительную жажду, но не могут утолить её — их тело, поражённое болезнью, непроизвольно отказывается принять воду, как только она касается губ. Это страшное состояние, известное как водобоязнь, лишь предвестник дальнейшего ухудшения состояния. Вскоре температура тела поднимается, и начинаются судороги, сменяющиеся приступами агрессии. Крики, вырывающиеся из спазмированного горла больного, похожи на звериный вопль полный отчаянной боли.
В конце концов болезнь поражает части мозга, отвечающие за дыхание и кровообращение. Когда эти функции перестают работать, пациенты либо задыхаются, либо их сердце останавливается. Ещё десять лет назад единственным, что могли предложить врачи, были препараты, смягчающие предсмертные страдания, чтобы уход был как можно менее мучительным.
Но сегодня, после тысячелетий бессилия перед этой болезнью, возможно появилась надежда. Протокол лечения, который разработал в 2004 году педиатр из Милуоки, Родни Уиллоуби (Rodney Willoughby), который, как и большинство врачей в США, никогда ранее не сталкивался с бешенством (в США ежегодно фиксируется не более пяти случаев).
Уиллоуби удалось совершить невозможное — спасти 15-летнюю пациентку, используя лекарства для введения её в глубокую кому на целую неделю. Это был первый в истории случай, когда человек выжил после бешенства не имея предварительной вакцинации. Вскоре Уиллоуби опубликовал свою методику в интернете, и больницы по всему миру начали повторять и совершенствовать её.
Метод, ставший известным как Милуокский протокол, все еще остаётся спорным и далёким от идеала, но за годы его использования из 41 попытки удалось спасти ещё пятерых пациентов. Одним из самых впечатляющих случаев была история Прешес, чьё выздоровление стало настоящим чудом и доказательством силы нового подхода.
По последним оценкам Всемирной организации здравоохранения, от бешенства ежегодно умирает 55 000 человек, большинство из которых проживает в Азии и Африке. И всё же, даже эти ужасающие цифры не способны привлечь значительные инвестиции в серьезные научные исследования.
Если вы попытаетесь представить себе образ гениального врача — человека, способного спасти обречённого пациента, бросив вызов ортодоксальной медицине, — ваш мысленный портрет, скорее всего, будет далеким от того, как выглядит Родни Уиллоуби.
Пятидесятишестилетний, коренастый, он носит небольшие овальные очки, которые задвигает на свою седую шевелюру, когда погружается в размышления или ведёт беседу. Манера общения Уиллоуби нетороплива и спокойна, а речь вдумчива и искренна. Специализируясь на детских инфекционных заболеваниях в Детской больнице штата Висконсин, он с недоверием воспринял известие о том, что в октябре 2004 года в его отделение будет доставлен пациент с подозрением на бешенство.
«Я сомневался, что это бешенство», — признаётся он. «Такого не бывает!»
В его голосе звучит не столько опасение, сколько лёгкое недоумение. Для него бешенство стало чем-то почти мифическим, чем-то, что он читал в учебниках, но никогда не сталкивался с этим в реальности.
Первой пациенткой стала 15-летняя девушка по имени Джинна Гизе (Jeanna Giese). Школьная спортсменка, которая на которую вдруг навалилась усталость, началась рвота, нарушения зрения, нарушилась четкость речи и координация. Притом было очевидно, как она могла заразиться бешенством: четыре недели назад Джинну укусила летучая мышь, которую она подняла с пола в своей приходской церкви.
Тем не менее вначале Уиллоуби счел более вероятной причиной ее состояния какую-то другой вирусный энцефалит или даже аутоиммунное заболевание мозга. Но на всякий случай (чтобы исключить совсем уж невероятные варианты) он в течении нескольких часов после госпитализации девушки отправил в Центр по контролю и профилактике заболеваний (CDC) в Атланту все необходимые анализы.
Несмотря на то, что Уиллоуби был инфекционистом, он не знал о бешенстве почти ничего. «Для экзаменов на лицензию, — рассказывает врач, — нужно было знать только одно: что бешенство смертельно на 100 процентов». Уиллоби даже позвонил в CDC, чтобы спросить, может быть есть какое-то лечение на стадии разработки, хоть какая-то экспериментальная терапия, еще не опубликованная в медицинских журналах. Но в CDC ничего не было, до сих пор не было зафиксировано ни одного случая выживания от бешенства, если пациент не получил хотя бы частичную вакцинацию до того, как вирус добрался до мозга.
У врача оставалось менее суток, чтобы разработать план, и он решил действовать быстро, уделив остаток времени изучению всей имеющейся информации по неврологии бешенства. На второй день пребывания Джинны в больнице результаты ее анализов пришли из CDC. В сыворотке крови и спинномозговой жидкости были антитела против бешенства, страшный диагноз подтвердился. Уже через час все врачи в больнице собрались на консилиум, чтобы обсудить, что же делать дальше.
На совещании Уиллоуби предложил отчаянную идею, квинтэссенцию целого дня чтения и размышлений. Решение, как сам он говорит сейчас, «лежало на поверхности». Из прочитанной литературы он сделал вывод (пусть и далекий от мнения официальной науки), что бешенство убивает не разрушением нейронов или воспалением мозга, как большинство других вирусных энцефалитов, а в основном нарушением передачи нервных импульсов — электрохимической связи, которая проходит между клетками центральной нервной системы. Через механизм известный как эксайтотоксичность, болезнь перегружает мозг, заставляет его клетки использовать всю доступную энергию и в конечном итоге умереть.
Уиллоуби знал, что иммунная система человека может реагировать на вирус бешенства и теоретически способна бороться с инфекцией. Поэтому он предположил, что “борьба с бешенством” может на самом деле быть просто “ борьбой за время”. Возможно, бешенство не убивает мозг напрямую, а заставляет его убивать тело еще до того, пока оно сможет вступить в бой. Уиллоуби предложил коллегам ввести Джинну в искусственную кому. Подавить активность ее мозга и взять на себя контроль за жизненно важными функциями. Это могло бы дать иммунной системе девочки время на борьбу с инфекцией.
Уиллоби был готов выслушать любые возражения, он в тайне ждал их. «Я организовал обсуждение так, чтобы кто угодно мог его бойкотировать, — вспоминает Уиллоуби. — Если бы хоть кто-то выступил против, мы бы отказались от этой идеи . Потому что это было слишком просто, это не могло быть правильным, скорее всего кто-то уже точно пробовал этот метод — думал врач. Поэтому если бы хотя бы у одного специалиста из больницы появились хоть малейшие сомнения от идеи бы отказались. Но за 30 минут не поступило ни одного возражения…
С согласия родителей Джинны Уиллоуби ввел ее в медицинскую кому. В напряженные последующие дни девушка лежала неподвижно в палате, ее жизнь поддерживалась только аппаратами жизнеобеспечения и ритмичными вдохами механического вентилятора. Чтобы поддерживать состояние комы, Уиллоуби использовал кетамин, диссоциативный анестетик. Уиллоуби выбрал кетамин потому что он не только удерживал мозг в состоянии комы, но и, согласно исследованию 1992 года на крысах, мог оказывать на бешенство противовирусный эффект. Действие кетамина было усилено амантадином, еще одним противовирусным средством, и барбитуратами вроде мидазоламома, чтобы поддерживать полный покой пациента. На третий день, по совету CDC, Уиллоуби добавил рибавирин — противовирусное средство широкого спектра действия, часто используемое для лечения гепатита C. Через семь дней в сыворотке крови и спинномозговой жидкости Джианны значительно повысился уровень антител: как и предсказал Уиллоуби, ее организм начал бороться с вирусом.
Врачи решили выводить ее из комы. Вся больница с затаенной тревогой наблюдала за возвращением Джинны в сознание. Единственным признаком жизни стало то, что зрачки пациентки стали более чувствительными к свету. Другие рефлексы отсутствовали, а конечности лежали неподвижно и не реагировали на раздражители. Мысли врача все время вращались вокруг того, что он только что превратил живого человека в овощ — того, кто находится в сознании, но не может общаться или физически реагировать — самое худшее что можно сделать.
Мысль о том, что Джинна может выжить после бешенства, но остаться на всю жизнь инвалидом, беспокоила врача все последующие дни и недели. Однако вопреки худшим опасениям состояние пациентки постепенно улучшалось. Через четыре дня после снятия анестезии нога Джинны дернулась в ответ на удар молоточком по колену. Через шесть дней она снова начала двигать глазами. Через восемь — начала поднимать брови в ответ на речь. «Каждый день происходило какое-то новое позитивное изменение, и это было просто чудо», — вспоминает, качай головой, Уиллоуби.
Очевидно, что Джинна реагировала на окружающий мир, но и ее семья, и врач хотели увидеть более очевидное доказательств ее возвращения к жизни. Чтобы проверить, может ли она узнавать знакомые лица, Уиллоуби и мать Джинны сняли защитные маски и встали рядом у кровати. Глаза девочки сначала быстро метнулись между ними, а затем зафиксировались на матери. Было ясно, что сознание вернулось. Прогресс в восстановления стал очевиден.
Джинна с большим трудом возвращала контроль над своим 180-сантиметровым телом. Жесты и движения, выражение лица, глотание и речь — всему этому пришлось учиться заново. Через месяц после нахождения в отделении интенсивной терапии Джинну перевели в отделение реабилитации, где она находилась еще несколько недель.
1 января 2005 года Джианна наконец покинула больницу и вернулась домой в Фонд-дю-Лак. Ее ожидали месяцы интенсивной физиотерапии, чтобы заново учиться стоять, ходить, бегать. Спустя год после начала реабилитации у нее оставались лишь легкая нечеткость речи и небольшие запинки. Весной 2011 года она стала первым членом своей семьи, который окончил колледж. Газета Milwaukee Journal Sentinel осветила церемонию в колледже Лейкленд в Шебойгане, штат Висконсин, и сфотографировала улыбающегося Уиллоуби, обнимающего Джинну на выпускной сцене.
Бешенство, хотя никогда не вызывало эпидемий, но тем не менее вызывает почти что суеверный ужас (совершенно не соизмеримый с рисками). Фраза «у страха глаза велики» — это про бешенство. Уж очень живой отклик в сознании людей находят устрашающие клинические симптомы заболевания, которые проявляются перед смертью заболевшего. Значительную роль отыгрывают и различные фильмы ужасов, тиражирующие тренд «зомби-апокалипсиса» распространяющегося через укусы. Все фильмы про зомби, вампиров, оборотней — все это проекции интуитивного страха человечества перед бешенством.
Именно такой подсознательный, интуитивный страх стал одной из причин, по которой легендарный Луи Пастер (до этого занимавшийся лишь заболеваниями животных) вдруг решил взяться за человеческую болезнь и создать вакцину против бешенства. Позднее его ассистент, Эмиль Ру, писал в своих мемуарах о том, что бешенство было выбрано не только из-за медицинской репутации «самой загадочной» из всех болезней, но и потому, что в сознании масс не было болезни вызывавшей бы больший ужас. Поэтому не удивительно что в 1885 году, когда Пастер завершил свою работу над вакциной от бешенства, он мгновенно стал мировой знаменитостью и удостоился первых полос газет всего мира. Хотя он имел и более впечатляющие научные достижения (например, открытие пастеризации), к которым общественность отнеслась с прохладой.
Вакцина против бешенства, безусловно, стала благословением для человечества, но с точки зрения медицинской науки её роль оказалась неоднозначной. Совершенствование этой вакцины привело к тому, что смертность от бешенства в развитых странах упала до почти нулевого уровня. Но парадокс заключался в том, что с этим успехом понимание самого вируса утратило первостепенное значение как для научных исследований, так и для общественного здравоохранения.
Неизлечимость бешенства считалась фактом, установленным давно, и, как следствие, стало целесообразнее сосредоточиться на вакцинации — как для укушенных людей, так и для их четвероногих друзей. Это решение позволило многим странам справиться с проблемой заболевание. Теперь единственными регионами, где бешенство по-прежнему угрожает людям, остаются т.н. страны третьего мира, где скудные ресурсы здравоохранения расходуются на борьбу с более распространёнными убийцами, такими как малярия и туберкулез.
Но в тени триумфов иммунологии скрывалось то, что весь этот успех оставил человечество с глубокими пробелами в понимании того, как на самом деле работает бешенство. И эта загадка все еще ждет своих исследователей.
Самый интересный вопрос сегодня заключается в том, чем могут отличаться случаи человеческого бешенства друг от друга. Смертность, составляющая 100 процентов, на протяжении веков побуждала врачей считать все эти случаи одинаково обречёнными. И всё же каждая инфекция имеет свои особенности, и эти различия могут, по крайней мере в теории, дать хотя бы некоторым из пациентов надежду на выживание.
Укусы одних животных передают небольшое количество вируса, укусы других — значительно больше. Укусы на лице представляют собой большую опасность, чем укусы на ноге или стопе, так как от этого зависит скорость с которой вирус достигнет мозга. У некоторых пациентов иммунный ответ развивается быстро, а у других иммунная система работает с отсрочкой. И, возможно, самое главное то, что в каждом виде животного-хозяина циркулируют разные варианты бешенства. Укус летучей мыши, скунса или собаки способен вызвать немного отличающуюся инфекцию.
Родни Уиллоуби доверился своей интуиции, решил попробовать новый метод лечения и его пациентка, вопреки всем ожиданиям, выжила. Некоторые ведущие эксперты по бешенству пытаются это оспорить. Они, конечно, признают, что у Джинны и Прешес было бешенство, но отказываются признать, что именно Милуокский протокол спас этих девушек и ещё четверых выживших. Вместо этого эксперты считают, что на протяжении всей истории человечества и несмотря на аксиому о неизбежности смертности от бешенства, некоторые люди все же имели шанс выжить.
В центре медицинского комплекса Университета Чулалонгкорн в Бангкоке (Bangkok’s Chulalongkorn University) находится двухэтажное здание с красной черепичной крышей, которое окружает благоухающий сад. Это строение — дом Мемориального института королевы Саовабхи (Queen Saovabha Memorial Institute). Он известен своим змеиным питомником, где посетители могут наблюдать, как сотрудники извлекают яд из живых змей для создания антидотов. Но изначально институт был создан как форпост Института Пастера. Причиной послужил трагический случай, когда от укуса бродячей собаки в 1913 году умерла принцесса из королевской семьи. Сегодня же одно из основных отделений института связано с изучением вакцин от бешенства и лечением пациентов с этой болезнью.
Отказавшись от белого халата в пользу клетчатого жилета, один из врачей института, Генри Уайлд (Henry Wilde) прогуливается по светлой приемной. На простом тайском языке он беседует с улыбающимися медсестрами в белых чепчиках. Хотя он родом из небольшого городка на Аляска, почти всю свою жизнь, с 1968 года, 84-летний терапевт работает в Бангкоке. Одна из медсестер открывает для него журнал утренних назначений. Генри, проводя пальцем по списку, восклицает с легкой гримасой: «Ах! Собаки продолжают кусаться!»
Уайлд и Тиравад Хемачудха (Thiravat Hemachudha), невролог и его коллега из Университета Чулалонгкорн, хорошо известны в научных кругах своими исследованиями бешенства. Вместе и по отдельности они публиковали работы на различные темы, связанные с вирусом: вакцинология, методы диагностики, патофизиология, передача и лечение.
За обедом в клубе Royal Bangkok Sports Club, членом которого является Хемачудха, их необычное сотрудничество проявляется во всей красе. Уайлд, с небрежным видом, прямолинейным стилем общения и язвительным чувством юмора, кажется не лучшим партнером для утончённого тайца средних лет с изысканной речью и безупречными манерами. Однако, как только разговор заходит о бешенстве, особенно о Милуокском протоколе, кажется, что они составляют одно целое, наперебой дополняя и корректируя друг друга.
«Милуокский протокол очень опасен. Он сам по себе может привести к смерти», — заявляет Уайлд за десертом. Хемачудха, не теряя времени, добавляет историю о тайском пациенте, который умер от бешенства. «Они узнали в интернете, что бешенство можно лечить! Вот почему не обратились за вакциной».
Как и многие другие эксперты по бешенству, Уайлд и Хемачудха были воодушевлены новостью о выживании Джинны Гизе в 2004 году. Однако их оптимизм сменился скептицизмом после того, как в 2006 году они сами попытались применить Милуокский протокол. К ним поступил пациент, укушенный собакой. Несмотря на то что был полностью в сознании при госпитализации, смерть наступила всего через восемь дней, несмотря на использование Милуокского протокола. Ни один из признаков выздоровления так и не успел проявиться. Причем состояние пациента ухудшалось так же быстро, как и у многих других больных, которых они лечили на протяжении многих лет.
В случае Уайлда и Хемачудхи часть недовольства протоколом Уиллоуби связана еще и с финансовыми реалиями медицины развивающихся стран. В Таиланде эффективность каждого метода лечения оценивается с беспощадной придирчивостью, неведомой для медицинских учреждений США. Использование Милуокского протокола требует круглосуточного ухода за больным с участием нескольких специалистов, хотя на кону ничтожная вероятность выживания и еще меньшая возможность полного восстановления. И Уайлд и Хемачудха почти одновременно язвительно отмечают, что затраты на неудачное применение этого протокола для одного пациента аналогичны затратам на то, чтобы провести вакцинацию против бешенства для 16 000 детей в трущобах Бангкока.
Еще сложнее опровергнуть аргументы Уайлда и Хемачудхи, касающиеся основной научной гипотезы Уиллоуби про механизм работы вируса бешенства. В центре этой гипотезы Уиллоуби лежит идея о том, что бешенство — это заболевание, нарушающее нейротрансмиссию, когда чрезмерная стимуляция нейронов приводит к тому, что мозг перестаёт функционировать. Но почти сразу после истории с Джинной Гризе группа ученых из Университета Куинс (Queen’s University) в Онтарио исследовала эту гипотезу на мышах и не нашла доказательств того, что эксайтотоксичность играет значимую роль в развитии заболевания. Однако своим исследованием они подтвердили, что бешенство действительно убивает клетки мозга напрямую, что противоречит заявлению Уиллоуби о том, что главное — выиграть время у вируса, чтобы спасти пациента.
Уайлд и Хемачудха также ставят под сомнение гипотезу о том, что все случаи бешенства одинаковы. Хотя большинство случаев смерти от бешенства в мире вызваны вирусом собачьего происхождения, но три из шести выживших по Милуокскому протоколу были заражены вирусом от летучих мышей, а два — от кошек (которые часто переносят штаммы вируса от летучих мышей). По мнению Уайлда и Хемачудхи, отличия могут заключаться как в более слабых штаммах вируса, так и в том, что сами пациенты обладают большей устойчивостью.
У Джианны Гизе и Прешес Рейнольдс диагноз был поставлен на основе их раннего иммунного ответа на бешенство. Однако такой быстрый иммунный ответ встречается довольно редко. Более того, в слюне ни одной из девочек не была обнаружена РНК вируса бешенства. А этот тест обычно (хотя и не всегда) даёт положительный результат при бешенстве. Это наводит Уайлда и Хемачудху на мысль, что иммунитет обеих девочек мог идентифицировать вирус и начать процесс борьбы с ним еще задолго до начала официального лечения.
Критики Милуокского протокола призывают нас поверить в невероятное совпадение: что Уиллоуби разработал новый метод лечения бешенства и протестировал его на исключительно редком пациенте, который и так выжил бы без какого-либо вмешательства.
Процент выживаемости по Милуокскому протоколу выглядит впечатляюще, особенно по сравнению с историческим базовым показателем в ноль, который сохранялся на протяжении тысячелетий. Но что, если небольшая часть пациентов всегда имела шанс на выживание? Этот вопрос уже поднимался в отчетах на протяжении десятилетий: немка в 1875 году, итальянский подросток в 1912 году, 73-летний американец в 1913 году и бразильянка в 1968 году — все они были госпитализированы с клиническими симптомами бешенства, но тем не менее выжили, несмотря на отсутствие вакцинации. Но по сегодняшним меркам все эти случаи, хоть и заявляются как бешенство у невакцинированных людей, не могут служить полноценным доказательством. Потому что как не были пойманы животные, укусившие заболевших, так и не было способов подтвердить инструментальными анализами наличие заболевания у самих пациентов.
Тем временем существует другой класс подтвержденных выживших после бешенства, случаи которых задокументированы в многочисленных исследованиях. «Есть выжившие», — утверждает Уайлд. «Выживает 14 процентов собак, летучие мыши также имеют шанс на выживание». Если бешенство не убивает 100 процентов своих жертв среди животных, то стоит ли удивляться, что некоторые случаи человеческого бешенства также могут быть не смертельными?
Уайлд и Хемачудха обращают внимание на самый загадочный случай за последнее время — таинственную пациентку, которую некоторые специалисты по здравоохранению называют «диким ребенком из Техаса» (Texas wild child). В феврале 2009 года 17-летняя девушка, сбежавшая из дома в Миссури, попала в больницу Техаса с жалобами на сильные головные боли, повышенную чувствительность к свету, боль в шее, головокружение и покалывание в лице и руках. Через три дня её симптомы исчезли, и она была отправлена домой. Однако вскоре головные боли возобновились с новой силой, и девушка снова обратилась за помощью в отделение неотложной помощи другой больницы.
После расспросов врачи узнали о инциденте, который мог объяснить её состояние. Два месяца назад, во время туристического похода, она вошла в пещеру, где на неё обрушился рой летучих мышей. При этом она не заметила никаких укусов или царапин и не получала вакцину от бешенства. Однако укусы летучих мышей часто настолько незначительны, что жертвы вполне могут их не заметить. На следующий день Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC) провели тесты на бешенство, и, как и в случае с Прешес и Джинной, результаты показали положительный уровень антител к вирусу, но сам вирус или его РНК в слюне и тканях не обнаружили.
В отличие от Джинны и Прешес, симптомы у техасской девушки не смогли прогрессировать до такой степени, чтобы потребовалось интенсивное лечение. Через две недели девушку выписали, и вскоре она исчезла из поля зрения врачей. Её удивительное выздоровление сделало её первым известным человеком, пережившим бешенство без интенсивной терапии, но и до сих пор её история остаётся неразгаданной медицинской загадкой.
В отсутствие серьёзного интереса к исследованиям выживание после самого смертоносного заболевания человечества остаётся медицинским вопросом. Теоретически на него можно было бы найти ответ, но на практике это невозможно. Чтобы ответить своим критикам, Уиллоуби планирует смоделировать свой Милуокский протокол на животных, однако ни он, ни кто-либо другой пока не реализовали эту задумку на практике.
Пока американские исследовали гоняются за журавлем в небе, Уайлд и Хемачудха радуются синице в руках и стремятся разработать тест на антитела, который можно было бы проводить прямо у постели пациента в больнице. Они считают, что если бы врачи в развивающихся странах могли определить, как такие пациенты, как Джинна и Прешес быстро вырабатывают иммунный ответ на бешенство, это могло бы открыть путь к усовершенствованию режимов интенсивной терапии. А совершенные методы терапии помогли бы спасти больше людей. И Уайлд и Хемачудха уверены, что новый подход не будет напоминать Милуокский протокол.
Пока же ответ на вопрос по поводу лечения бешенства так и остается загадочным и неуловимым, так же как и история неуловимого техасского дикого ребенка…
Адаптированный перевод статьи Undead: The Rabies Virus Remains a Medical Mystery из журнала Wired (опубликована 23 июля 2012 года)